В большинстве путеводителей по ресторанам Лос-Анджелеса много лет повторяется одна легенда. Она гласит о том, что в пекарне «Сладкая леди Джейн», которая расположена на Мелроуз авеню, время от времени появляется призрак великого режиссера Орсона Уэллса. Он сидит за своим постоянным столиком, курит любимую сигару и молча посматривает на публику. Признаться, выглядит это несколько грустно. Ведь при жизни легендарный кинорежиссер приглашал сюда друзей, чтобы за обедом шумно обсуждать с ними свои новые проекты, последние сплетни Голливуда и «перемывать косточки» всем местным знаменитостям.
В мире кино Орсон Уэллс (Orson Welles, 1915-1985) прославился первым же своим фильмом «Гражданин Кейн» (Citizen Kane, 1941). Картина получилась захватывающе новаторской (позже десятки режиссеров используют открытые им приемы съемки). По сути она была одним из истоков авторского, «независимого кино» в Америке: Уэллс сам был режиссером и продюсером картины, сам работал над ее сценарием и сыграл в ней главную роль. Даже спустя 70 лет, его произведение остается в топе рейтинга «лучшие фильмы всех времен».
Такой дебют молодого режиссера был вполне закономерен. Он изначально был кладезем разнообразных талантов. В детстве Орсон играл на рояле и скрипке, знал наизусть всего Шекспира. Юношей гастролировал с театром по Ирландии и писал там пейзажные этюды. Проживая в Испании, он сочинял детективы и выступал на арене в роли тореадора под псевдонимом «Американец». Был фокусником и учеником Гудини — «разрезал» пилой саму Марлен Дитрих.
В 19 лет Уэллс основал собственный театр и в апреле 1936 года поставил пьесу «Макбет», где все роли отдал чернокожим актерам гарлемского театра «Лафайет». Через три года после этого скандала эксцентричный режиссер преподнес новый сюрприз – его театр «Mercury Theatre» поставил радиоспектакль по роману Герберта Уэллса «Война миров», перенеся действие в США. Причем выступление было исполнено настолько артистично, что вызвало настоящую панику в стране — люди реально поверили в нашествие марсиан…
Так что «глыбой» Уэллса прозвали не только за крупную фигуру и грохочущий голос. Ничего удивительного, что магнитофонные записи ресторанных бесед с Орсоном, которые сделал его друг и деловой партнер Генри Джэглом (Henry Jaglom), стали основой для биографической книги о гениальном кинорежиссере. Расшифровав и отредактировав эти аудиозаписи, ее составил американский историк кино Питер Бискинд. (Лично он никогда не встречался с Уэллсом).
Книга Бискинда так и называется — «Мои ланчи с Орсоном: Разговоры Генри Джэглома и Орсона Уэллса» (2013). Она охватывает период с 1981 года и по 1985 год, заканчиваясь всего за несколько дней до смерти легендарного кинорежиссера.
(До этого Бискинд издал книгу «Беспечные ездоки, бешеные быки» (2007), так же основанную на сотнях интервью режиссеров, продюсеров, звездных актеров, руководителей студий, жен и экс-жен. Книга стала исчерпывающим и откровенным рассказом о последнем «золотом веке» Голливуда).
Подобные дружеские беседы с режиссером стали содержанием книги «Знакомьтесь — Орсон Уэллс» (1992). Интервьюером здесь выступал давний друг Уэллса — сценарист и режиссер Питер Богданович, чья лента «Последний киносеанс» в 1972 году получила Оскар и была признана национальным достоянием. В конце 90-х эти разрозненные записи свел под одну обложку американский кинокритик Джонатан Розенбаум. Но по сравнению с изданием Бискинда, «книга знакомства» выглядит более классической и не имеет той пикантной привлекательности «Моих обедов с Орсоном», где автор сохранил остроумное застольное злословие Уэллса по поводу своих коллег, в том числе самого Питера Богдановича, Чарли Чаплина, Чарлтона Хестона, Вуди Аллена и многих других знаменитых современников.
Их психологические портреты, которые Уэллс прямо за столиком ресторана представлял Джэглому, выглядят едкими и, в то же время, довольно проницательными. (В цитатах из книги мы заменили полные имена участников диалога на их аббревиатуру).
О.У.: Меня тошнит от Вуди Аллена – я на физическом уровне не переношу такой тип людей.
Г.Д.: Вы разве встречались?
О.У.: О да. Я едва мог разговаривать с ним. Чаплин таким же был – эта специфическая смесь заносчивости и застенчивости невероятно раздражает.
Г. Д.: Вуди не заносчивый, он робкий.
О. У.: Он заносчивый. Как и у всех застенчивых людей, его заносчивость безгранична. Всякий тихоня чудовищно высокомерен. Робким он только кажется. Он и ненавидит себя, и обожает – здесь, видишь ли, тонкая грань. Таким людям, как я, приходится постоянно одергивать себя и скромничать. По мне, так самое возмутительное, что можно себе представить, это человек, по доброй воле валяющий дурака лишь бы заслужить одобрительный смех и скрыть, что у него внутри. Все, что снимает Вуди Аллен, сводится к самотерапии.
Впрочем, с теми, кого Уэллс недолюбливал, он и сам вел себя заносчиво. Вот как он общается в ресторане с многократным номинантом на «Оскар», британским актером Ричардом Бартоном (мужем Элизабет Тейлор), который во время обеда подошел к его столику.
Р. Б.: Орсон, давно не виделись! Отлично выглядишь. Со мной тут Элизабет, она очень хотела с тобой встретиться. Можно нам подсесть к тебе за стол?
О.У.: Нельзя. Ты что не видишь, я ем. Поздороваюсь с ней потом, когда буду уходить.
Бартон удаляется.
Г.Д.: Орсон, ты вел себя как мудак.
О. У.: Постарайся больше не пинать меня под столом, я это просто ненавижу. Ты как еврейская черепаха Тортила, все время читаешь морали. Я не нуждаюсь в уколах совести, особенно, если они приходятся по моим ботинкам. Ричард Бартон промотал свой талант, снимаясь в дерьмовых фильмах. Он стал посмешищем, шутом при своей супружнице-звезде. Разве я с ним грубо обошелся? Как любил говаривать Карл Леммле: «Я дал ему уклончивый ответ. Какой именно? Я сказал ему: «Пошел ты на *уй»».
Орсон высмеивает привычку Хамфри Богарта нарываться на драки в ночных клубах, а о первых сценах Лоуренса Оливье в «Короле Лире» говорит, что «хуже них в жизни не видел». Снисходительно отзывался о таланте Спенсера Трэйси: «С трудом припоминаю, чтобы у него была хоть одна отличная актерская работа. В „Нюрнбергском процессе“ он был хорош, но кино получилось слабое».
Так же не очень лестно Уэллс высказывался и о своих коллегах-итальянцах. Феллини у него был «мальчиком из провинции, который так и не добрался до Рима. И все еще мечтает о нем«. Хотя, добавлял — «Нам же следует быть очень благодарными ему за эти мечты«. Антониони он дает характеристику, как «архитектору пустых коробок».
Ну что такое Антониони? Женщина идет по аллее. Мы ее видим со спины в тумане, она идет и идет. И ты уже думаешь: ну она когда-нибудь куда-нибудь свернет? И тут она сворачивает! И мы еще 15 минут наблюдаем эту аллею. Это кино Антониони»
Не понимал он и популярности творчества британца Альфреда Хичкока. Хотя, в разговорах упоминал,что тот был первым режиссером, внушившим ему желание снимать фильмы.
«Во многих его работах присутствует ледяная расчетливость, которая меня отталкивает. Он говорит, что не любит актеров, но временами мне начинает казаться, что он и людей-то любит не очень«. В частности, Уэллс назвал его картину «Окно во двор» «одним из худших фильмов, что видел в жизни». (Мэтр не поверил бы своим глазам, если бы дожил до того как в 2012 году «Кейн» опустился в рейтингах на второе место после «Головокружения» ).
Кстати, из книги можно узнать удивившее многих авторское определение жанра фильма «Гражданин Кейн». Уэллс называет его комедией! Дословно: «Комедия в чистом виде. Конечно, от смеха на ней не умрешь… Это пародия на классическую трагедию со всеми ее сюжетными клише«.
Официант: Bon appétit, господа. Вам всё у нас нравится?
О. У.: Спасибо за заботу, но мы тут немного заняты. (Официант удаляется.) Хоть бы они отстали. Если бы это был мой ресторан, я бы ни за что не позволил официантам надоедать посетителям, особенно когда те разговаривают.
Г. Д.: Как тебе еда?
О. У: Хуже, чем вчера.
Г. Д.: Тогда, может, позовем официанта и попросим заменить блюдо?
О.У.: Ни в коем случае. Он мне потом еще туда плюнет. Позволь мне поведать тебе историю Джорджа Джина Нэтена, великого американского театрального критика. Свет не видывал таких скряг, как Нэтен, даже Чарли Чаплин не был таким скупым. Жил-поживал он в отеле «Ройалтон», и все сорок лет, что он там обитал, он ни разу не оставил никому чаевых. Даже в рождественский вечер никто от него и цента не дождался. И однажды кто-то из обслуги втихаря помочился ему в чай! Об этом прознал весь Нью-Йорк, за исключением, разумеется, самого Нэтена. Он и не заметил подвоха – выпил и не поперхнулся. Обслуга продолжала писать ему в чай годами! Там уже и чая, собственно, не было, одна моча. Сидишь себе в театре и думаешь: вот он, великий американский театральный критик – смотрит спектакль с полным желудком мочи. Сам слышал, как он возмущался, когда зашел в ресторан «21», что чай у них хуже, чем в «Ройалтоне». Я под стол сполз от смеха…
Вот еще один их разговор за ланчем. И тут стоит обратить внимание об упоминании о новом шеф-поваре ресторана…
О. У.: Итак, что же мы будем есть?
Г. Д.: Я возьму куриный салат.
О. У.: Не вздумай! Там же каперсы, тебе такое не понравится.
Г. Д.: Я попрошу официанта, чтобы их убрали из салата.
О. У.: Легче вернуть блюдо на кухню.
Подходит официант.
Официант: Позвольте предложить вам салат из грейпфрута и апельсина.
О. У.: Отвратительный выбор. Глупый и типично немецкий.
Г. Д.: Они испортили куриный салат, когда начали добавлять туда ту горчицу… Совсем другой салат стал.
О. У.: У них новый шеф-повар.
Г. Д.: Может, жареную свинину?
О. У.: Боже. В такую жару? Я не ем свинины. Но я закажу свинину – просто чтобы понюхать.
Официант удаляется.
Г. Д.: Ты уже слышал о Теннесси Уильямсе? По-моему, это ужасно.
О. У.: Слышал, что он умер прошлой ночью. А что в этом ужасного?
Г. Д.: Говорят, во всем виновата какая-то особая курительная трубка, в которой было что-то подмешано.
О. У.: Наркотик? Или растолченный сэндвич с говядиной? Я бы хотел умереть в одиночестве в гостиничном номере – просто взять и тихонько откинуть копыта.
Новым поваром ресторана «Ма Мейсон», где собирались на обед Уэллс и Джэглом, стал в то время 25-тилетний австриец Вольфганг Пак (Wolfgang Puck) — человек, позже ставший еще одной легендой Голливуда, только кулинарной. Вот уже на протяжении двух десятилетий этот выдающийся повар организует ужины для селебрити мирового кинематографа после церемонии вручения «Оскаров». Обычно он с напарником готовит для банкета на 1500 человек невероятное меню из 50-ти изысканных блюд. Завершается ужин подачей фирменного десерта — торта, выполненного в форме статуэтки «Оскар». (Однажды на декорирование таких оскаровских десертов кулинар щедро израсходовал 3 кг золотой пудры).
Невероятных успехов этот талантливый повар достиг благодаря настойчивости и трудолюбию. В 14 лет отправился осваивать мастерство повара во Францию, а спустя 10 лет переехал в Америку и за два года стал звездой ресторана Ма Мейсон. Хотя, со слов Пака, сделать это было не так сложно. До него в ресторане работал просто ужасный повар, у которого в меню даже были консервированные сардины. Заказанное говяжье филе с овощами на пару он мог готовить два с половиной часа, а дизайном зала были декоративные пластиковые утки с лампочками внутри. Вольфганг Пак коренным образом изменил отношение американцев к еде: гениально смешивая французскую, азиатскую и калифорнийскую кухню, он стал одним из пионеров стиля фьюжн (fusion). Еще одной из характерных черт его стиля – соединение роскоши и демократичности. Примером такого фирменного блюда служит пицца с черными трюфелями. Иногда его именуют «Пикассо в мире кулинарии». Сегодня Пак уже владелец сети из двух десятков ресторанов, разбросанных по всему миру. Его годовой доход составляет 16 миллионов долларов, а сам повар по оценке Forbes входит в сотню богатейших людей.
Можно сказать, что Вольфганг так же, как и знаменитая Джулия Чайлд, ассимилировал в Америке французскую кухню. Джулия была соавтором книги «Осваивая искусство французской кухни», а Вольфганг Пак, используя рецепты, разработанные им в Ma Maison, издал книгу «Современная французская кулинария на американской кухне».
Как говорилось в заглавии статьи, призрак Орсона Уэллса по легенде появляется за столиком в зале пекарни «Сладкая леди Джейн» (The Sweet Lady Jane Bakery). Но в любой голливудской сказке имеются свои исторические и географические неточности. Знатокам известно, что в период конца 70-х-начала 80-тых пекарни тут не было. На ее месте располагался модный в Лос-Анджелесе ресторанчик «Ma Maison». Он представлял из себя небольшой домик-бунгало, состоящий из кухни и всего пары обеденных столиков. (По утверждению Пака, один столик в дальней части зала был постоянно зарезервирован для Уэллса и его друзей). Перед домом имелась гостевая парковка для престижных авто, но большинству их владельцев приходилось обедать в патио внутреннего двора, который был покрыт ярко — зеленым дерном, чтобы скрыть серый асфальт под ним.
Несмотря на высокие цены и относительную тесноту, именитых гостей привлекало сюда оригинальное меню, которое составил новый австрийский шеф-повар. Впрочем, желчный ворчун Орсон не пощадил даже его. На аудиопленках Джэглома сохранился пренебрежительный отзыв про мастерство австрийца.
Не следует забывать, что Уэллс был хорошим актером. И вполне возможно, что он всего-навсего выбрал для себя роль эдакого склочного ворчуна в воображаемой игре «Человек, который приходил обедать». Ведь даже название книги напоминает про диалоги между Андре Грегори и Уоллесом Шоун в фильме Луи Маля «Мой ужин с Андре» (1981). С другой стороны, на характер поведения Уэллса мог повлиять неблагоприятный период его карьеры. Парадоксально, но автор выдающихся фильмов, испытывал трудности в поисках финансирования новых проектов. Формально его чествовали и награждали, но ни одна студия не готова была дать деньги на его новые проекты, которые они считали «коммерчески непривлекательными». Причиной всему была его неуступчивость и принципиальность в вопросах независимости и творческой свободы. Орсон считал, что лучше зарабатывать, снимаясь в рекламах вина, чем идти на компромиссы с продюсерами.
Orson Welles 1978 Paul Masson Wine Commercial
Уже после смерти Уэллса ресторан Ma Maison переехал в другое место, дальше на восток от Мелроуз. На его месте Джейн и ее муж Дональд открыли свою кондитерскую, (которая сегодня считается одной из лучших в мире). Вот только в легенде для туристов «скромно умалчивается», что при перестройке оригинальная планировка зала, где любил обедать Уэллс, была нарушена. Изменился даже адрес заведения. Впрочем, не станем придираться. Будем считать, что призрак режиссера «сориентировался» в произошедших изменениях и отыскал «свой» столик в пекарне The Sweet Lady Jane Bakery. Тем более, что ее сотрудники утверждают, якобы не раз видели его и даже чувствовали запах его сигар, которые он всегда покупал в табачной лавке за несколько кварталов отсюда…
